День 16
"Антибиотик" Shurshunka\Toriya Он так и ушел с этим чертовым бокалом, а Занзасу пришлось еще минут пять трепаться о какой-то херне с удивленным Катрони. Потом, к счастью, позвонил Сквало. Была у него такая привычка — жопой чуять, когда надо появиться. Впрочем, не вовремя он тоже появлялся часто, но не сегодня. Занзас выбрался наконец из зала, взял у подскочившего официанта еще виски и пошел вниз. Личная вилла мэра тянулась на пару кварталов, широкая терраса обхватывала ее по периметру, на втором этаже было несколько открытых галерей и еще сад внизу. Искать Саваду среди роз и олеандров Занзас не собирался. Он вообще не собирался его искать, просто шел, будто ноги сами несли — за один поворот, за второй, мимо охранников, замерших у стен истуканами: если не знать, что их здесь понатыкана целая прорва, — и не заметишь. Савада обнаружился быстро — стоял в ближайшей галерее и таращился на сад под темнеющим небом. Занзас окинул взглядом территорию. Один охранник в нише у статуи, второй — у колонны справа. В галерее не было никого, и, похоже, Савада об этом знал.
Занзас встал позади него, залпом допил виски.
— За Катрони будешь должен.
— Вот еще, — фыркнул Савада. — Он и не такое проглотит. — Обернулся резко, уперся задницей в низкую мраморную балюстраду.
— Совсем охуел, — с удовольствием сказал Занзас. Савада опять нарывался, знал, что нарывается, и жадно ждал реакции. Занзасу это нравилось. Взять за горло, снова почувствовать, как бьется в ладонь пульс, чуть сильнее сдавить пальцы и увидеть, как расширяются зрачки. Занзас подался вперед, оперся на мраморный край слева от Савады, тот резко отклонился назад, под ним чернела лохматая макушка пальмы.
— Ебнешься вниз — спасать не буду, — предупредил Занзас. — Воротник расстегни.
Савада ослабил галстук, расстегнул две верхних пуговицы рубашки — одной рукой, цепляясь второй за широкие перила. Так и не выпрямился. Обрамленная белым шея казалась смуглой. Занзас провел по ней пальцем, подцепил воротник и перевернул бокал, высыпая лед.
Савада дернулся так, что показалось — и правда ебнется. Выпрямился рывком, зажимая рот ладонью. Оттянул рубашку, прошипел:
— Сдурел. Я чуть на всю виллу не заорал.
— Я в тебя верил, — усмехнулся Занзас, безошибочно нащупал под тканью твердый сосок, сдавил и отпустил, отстраняясь. — Пошли.
Савада направился в глубину галереи так шустро, будто знал здесь каждый закоулок. Прошел мимо двух двойных дверей с бронзовыми ручками и открыл третью. Эта была попроще, и комната тоже не отличалась особенным шиком. Старинные деревянные стулья, широкий письменный стол, матовый паркет, легкий запах пыли. Если Занзас правильно помнил план виллы, это крыло считалось гостевым. Охранников здесь быть не должно, камер тоже. Но он на всякий случай включил свет и осмотрелся.
— Чисто.
Савада закрыл дверь и щелкнул замком. Занзас шагнул к нему, не давая времени обернуться, и сделал то, что хотел почти весь долбаный вечер — стиснул в руках, прижал к себе, жестко ощупывая. Под рубашкой таял лед, Занзас расстегнул еще несколько пуговиц, сунул внутрь руку, подцепил пару кубиков, провез ими по животу и груди.
Саваду снова аж подбросило, он выгнулся, подавшись навстречу руке, вжался затылком Занзасу в плечо и застонал сквозь зубы.
— Будет тебе смазка. Шевелись, пока не растаяли. На стол.
Савада скинул пиджак, на ходу дернул ремень и расстегнул молнию, шагнул к столу и лег на него грудью. Брюки мягко съехали к щиколоткам. Остатки льда посыпались на пол. Захрустели под подошвами, когда Занзас подходил ближе. Задница у Савады была белая, круглая, и подставлял он ее так охотно, что в голове не осталось ничего, кроме блядских, откровенных картинок. Захотелось увидеть, как эти ягодицы будут смотреться со следами зубов и кровоподтеков, и послушать, как будет орать Савада. И ему ведь наверняка понравится.
Занзас ссыпал остатки льда на стол, скомандовал: «Ноги», — и склонился, сдирая с Савады и брюки, и трусы. Хотелось видеть больше, и чтобы никакие тряпки не мешали. Савада послушно поднимал ноги, тряс то одной, то другой ступней, торопился, хотел, сукин сын. Охуеть как хотел, чтобы ему вставили. Занзас закрыл глаза, пережидая волну знакомой ярости, и выдохнул, приходя в себя. Савада, несмотря на свои странные заебы, блядью не был, на это Занзас спокойно мог поставить даже свои пистолеты. Ему не нужен был любой член и любой ебарь. Ублюдок вырос разборчивым. Занзас даже в борделе представлял его с трудом, и дело тут не в статусе и не в осторожности, просто Савада не походил на того, кто платит за еблю деньгами.
Занзас развязал его галстук, надавил сзади на шею и склонился ниже:
— Рот открой, заткну.
Обвел пальцами влажные губы, с силой всунул в рот скомканный галстук. Шлепнул ладонью по скуле. Савада понял безмолвный приказ — стиснул зубы на тряпке, прижался щекой к полированному дереву. Дышал часто, неглубоко. Затыкать его было жалко. Занзас любил, когда под ним орали, это заводило еще сильнее, а Савада, кажется, побил все рекорды. Хотелось долго, со вкусом изводить его, мучить, а потом трахать до потери сознания, чтобы не только подняться, а даже рта открыть не смог. Но сейчас было не время и не место. Поэтому Занзас не стал тянуть. Он сгреб со стола лед, раздвинул Саваде ягодицы и надавил, проталкивая внутрь первый почти растаявший кусок.
Савада дернулся и сжался. Напрягся, выгибаясь и мыча что-то наверняка матерное. Занзас пошевелил пальцем. Согнул и разогнул, с нажимом обвел по кругу, размахнувшись, шлепнул по ягодице и тут же протолкнул внутрь второй кусок.
Контраст горячего и ледяного был таким, что у самого потемнело в глазах. Савада заорал даже сквозь кляп, заскулил тонко, всхлипнул и подался навстречу.
Третий кусок, четвертый, пятый — Занзас решил, что хватит, когда Саваду начало трясти без передышки. Он елозил грудью по столу, пытался ухватиться за край, но руки соскальзывали. Вода текла из него, заливая промежность и бедра. Анус раскрылся и блестел, с хлюпаньем впуская и выпуская пальцы. Занзас облизал губы, утер взмокший лоб и расстегнул штаны. Савада схватился за ягодицы, растягивая их в стороны, и гортанно застонал, когда Занзас протиснул в него головку. Вода, конечно, нихуя не помогла. Занзас зажмурился от легкой боли в уздечке и наклонился, придерживая Саваду за плечи. Тот пытался расслабиться, мышцы поддавались напору, но все равно было слишком тесно. Одно неосторожное движение, и что-нибудь непременно порвешь, или себе, или ему.
Занзас, не выпрямляясь, ухватил Саваду за бедро, дернул ногу вверх, коленом на стол. Савада снова заскулил и вцепился в запястье, зато получилось втолкнуться до конца. Занзас замер, переводя дыханье и заново привыкая к чертовски узкой и охуенно горячей заднице.
Савада пошевелился, и Занзас вышел из него коротким плавным движением. И больше не останавливался, погружаясь с каждым разом все глубже и резче, до очередного надрывного стона, до судорожно сжатых на запястье пальцев. Наваливался, кусал то плечи, то шею. Савада все-таки кое-как ухватился за край стола и не шевелился больше, полностью отдав контроль, да и кто бы ему позволил что-то другое. Зато стонал он, не затыкаясь, и у Занзаса от каждого звука все необратимее отказывали тормоза. В ушах шумело и бухало, колено Савады казалось ледяным, зато собственная ладонь горела знакомым яростным жаром. Занзас рыкнул и ровно за секунду до оргазма все же поддался искушению — отпустил себя. Зубы сжались на коже, пламя хлынуло во все стороны, выкручивая суставы и мышцы яростным наслаждением. Савада забился под ним, будто в него вместо спермы вливался жидкий огонь, и сразу обрушилась мягкая плотная тишина с отчетливым запахом гари.
Первое, что сделал Занзас, отдышавшись — потянул изо рта Савады тряпку. Получилось не сразу — тот судорожно сжимал зубы и был, кажется, почти в отключке. Занзас приподнялся, тряхнул за плечо:
— Эй, мусор. Очнись.
Савада вопросительно помычал.
— Пасть открой.
Галстук можно было выбрасывать — изжеванный и мокрый от слюны, он уже вряд ли на что-то годился. Савада провел языком по сухим, покрасневшим губам и тяжело сглотнул. Занзас отстранился и затянул его на стол, осматривая. На плечах набухали багровым следы зубов, на колене кожа просто покраснела — ерунда, через пару часов пройдет. С укусами сложнее, но тоже не страшно. Зато Савада выглядел отлично — как заебанная жертва начинающего насильника. В разорванной по шву, измятой, перекрученной рубашке, с подсыхающей на животе и бедрах спермой, обмякшим членом и блуждающим взглядом.
— Охуеть какой красавец, — одобрил Занзас, помог Саваде улечься на спину и начал медленно застегивать его рубашку. Останавливаться не хотелось, но Катрони не идиот, а Савада слишком важный гость, чтобы надолго терять его из виду.